Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
О Джой Адамсон однажды уже шел разговор в Центральном совете Всероссийского общества охраны природы. Дело в том, что Адамсон отказалась получить гонорар, полагающийся ей за ее произведения, изданные у нас, попросив направить эти деньги на нужды охраны диких животных (ведь все звери — ее братья!). Посовещавшись, президиум Общества решил передать их Красноярску, на строительство живого уголка, созданного в заповеднике «Столбы» другой такой же энтузиасткой защиты природы живой, правнучкой декабристов, Е. А. Крутовской, и неожиданно встретил сопротивление со стороны сибиряков. Местные товарищи, не разобравшись толком, отказались наотрез: «Зачем это нам? Принимать какие-то подачки от капиталистов…» Тщетно заместитель председателя ВООП В. Е. Голованов убеждал по телефону, что никакой это не капиталист, а такой же трудящийся человек, как все мы. Кончилось тем, что эти средства (что-то около тысячи рублей с небольшим) были перечислены в фонд развития юннатского движения.
По совету посла СССР в Кении Д. П. Горюнова Всероссийское общество пригласило Джой Адамсон в Советский Союз.
И вот встреча с Адамсон. Конец октября 1973-го. В Центральном совете, на проезде Куйбышева, 3, собрались корреспонденты газеты, любители природы.
Она высокая, сухощавая, затянутая в талии, напоминает спортсменку, хотя возраст далеко не спортивный. Вьющиеся (или завитые) коротко подстриженные волосы. Взгляд быстрый, настороженный, каким и должен быть у человека, всю жизнь имеющего дело с хищными зверями. Одета просто, в гладкой темной юбке, в блузке с коротким рукавом. Руки рабочие, загорелые дочерна; и сама вся обожженная беспощадным африканским солнцем. (Правая рука испорчена — память об автомобильной катастрофе; но, мне сказали, не любит об этом вспоминать, вероятно, надоели, спрашивают, не результат ли пожатия какого-либо хищника; я, признаться, в первый момент подумал так же.) Часто улыбается, показывая белые крепкие зубы. На груди кулон — львица (Эльса?). Села на предложенное ей место за столом и выжидающе поглядывает на окружающих. Стоит обратиться с вопросом, сразу же вскакивает, выпрямляясь во весь рост, прежде чем ответить, не любит или считает неприличным говорить сидя. И вообще вся собранна и постоянно готова к действию, постоянно как будто ждет чего-то (поживи-ка среди львов…).
«Неделя» приводит высказывание Адамсон о себе:
«Я счастлива, что живу в окружении прекрасного мира природы и отдаю ему все, что могу отдать. Однако мир этот не только прекрасен, но и тревожен. Существует масса проблем, которые посылают сигналы «SOS». Проблема охраны диких животных остра и безотлагательна. Как сберечь этот единственный мир, как спасти его — вот о чем я думаю с болью, но и с надеждой, что еще не все потеряно. Потому и сама занялась работой, о которой написала в своих книгах. Дело не в том лишь, что будет бесконечно горько, если грядущие поколения смогут узнать о львах или слонах только по книжкам или картинкам, но и в том, что исчезновение целых видов нарушает равновесие в природе, а это может неизбежно привести к последствиям, губительным для всех нас…»
Адамсон только что закончила в сопровождении Голованова поездку по стране. Своего спутника она называет «папа Голофанов» («фазэ Голофанов», «па-па Голофанов, да?»), но, кажется, это не вызывает у него восторга. Надо заметить, что она заставила его изрядно переволноваться: в одном из зоопарков устроила форменную обструкцию — почему диких животных содержат плохо, вон олени стоят в грязи! Ей разъяснили: олени Давида (водятся в северной части Китая) любят стоять в болоте, поэтому в зоопарке два раза в день им льют воду под ноги. Как видно, для нее это оказалось новостью. Но после этого «папа» вынужден опасаться, как бы не вышло еще чего.
«Она сумасшедшая, помешана на своих животных!» — уже слышал я о ней. Нет, она вполне нормальная, с нормальным умом, с приветливой улыбкой, мгновенно вспыхивающей на ее смуглом лице, чуть поймает на себе чей-то доброжелательный взгляд, которая тут же сменяется озабоченностью, едва речь заходит о судьбе природы и животного мира. Одержимая — да. Но, хочу сразу сказать, одержимость — полезная вещь, без нее, быть может, гомо сапиенс по сию пору жили бы в каменных пещерах.
Сравнительно за недолгий срок пребывания у нас Адамсон успела повидать многое. Была в Сочи, в Кавказском заповеднике (произвели впечатление кабаны; увидев след медведя, пыталась его догнать, но он не пожелал свидеться с нею), восхищалась Черноморским побережьем, самшитовой рощей; посетила чайный совхоз, это было для нее тоже в новинку. В Сочи встречалась с активом Всероссийского общества охраны природы, а в Киеве — Украинского и с его председателем профессором М. А. Воинственским. В Киеве поднималась на Владимирскую горку, осмотрела зоопарк. В радостное возбуждение привел ее львенок двух с половиной месяцев от роду, беззаботно и свободно гулявший по дорожкам среди толпы людей; она схватила и поцеловала его, а он, вырываясь и балуясь, оставил на ее щеке следы своих острых когтей. Затем — Ленинград. Эрмитаж, Петергоф, Ломоносово. Зоопарком осталась не удовлетворена: львы, к которым питает особую любовь, в узких клетках (там вышел и инцидент с оленями). А вот от заповедника Аскания-Нова просто без ума. Стада африканских животных на воле! Антилопа-гну, зебры-канны… И где? На Украине, в Европе. Не ожидала. Привыкла видеть в Кении. Привыкла… а молоко канны впервые попробовала здесь, в Аскании-Нова. Ее восхитили опыты одомашнивания (поразилась, что они ведутся уже более полувека! не слыхала!) и птичьи базары на прудах. Понравился ботанический сад. Проехала по степям и через Симферополь вернулась в Москву, откуда и начиналось путешествие.
Да! — добавляет Голованов, много стреляла. Особенно как увидит стаи водоплавающих, так сразу входит в азарт и давай… из фоторужья. Навскидку.
Пока говорилось о ней, Адамсон молча сидела, затем, выслушав перевод, принималась быстро кивать, сопровождая это улыбкой. Разговор велся на английском, хотя по рождению она австрийка (не отсюда ли улыбка, постоянная готовность к общению? Англичане более сдержанны). Некоторые из присутствующих хорошо знают английский язык и в трудных моментах помогают девушке-переводчице, когда речь заходит о специальных вещах.
Однако послушаем, что скажет сама Джой.
— Я приехала сюда четыре недели назад. Очень волновалась. Новые люди, незнакомые мне обычаи… — Она делает короткую паузу, внимательно оглядывая лица слушателей. — Очень довольна пребыванием здесь,
